Митя. Повесть о первой любви - Денис Чернов

– Ну и как зовут нашу принцессу? – Катя, несмотря на то, что была увлечена беседой, не упустила из виду ни одной детали.

– Маша, – все так же сияя, выдохнул Костя.

– А ты теперь, стало быть, Дубровский? Ну что ж… Танцуй, пока молодой. Откуда хоть она приехала? Где это тридевятое царство?

– Из Макарова.

– А где это? Что-то я даже про такой колхоз не слышала.

– Учи географию, – съязвил Костя.

Время завтрака уже наступило, но еду все не подавали. За столами начался ропот.

– Нас сегодня кормить будут или нет? – громко возмутилась Света.

Из кухни вышла женщина в белом халате и виновато начала оправдываться.

– Дорогие ребята, у нас сегодня случилось ЧП – с самого утра не было света и дали его буквально за пять минут до вашего прихода. Мы не успели приготовить завтрак. Сейчас мы вам дадим по вареному яйцу, чтобы, как говорится, заморить червячка, а минут через 10—15 будет готова каша.

– Лучше вы нам к яйцам чаю дайте и хлеба, и мы удовлетворимся, – предложила одна из преподавателей, – а то нам уже идти нужно. Нас ждут.

Из кухни вынесли большую кастрюлю с вареными яйцами. Все оживились. Начали биться яйцами как на Пасху. Настроение повысилось.

– Да! Не густо! Меня в моей мореходке – и то громче кормят, – громогласно посетовал Костя, доев яйцо. Его комментарий вызвал взрыв смеха.

– А у нас Митя остроумные каламбуры умеет сочинять, – громко похвастала Валентина Семеновна. – Митя, сочини-ка на злобу дня!

Митя, поймав на себе несколько десятков взглядов, почесал затылок и выдал:

«Нам давали по яйцу…

Хорошо – не по лицу!

Если б дали по лицу,

То не дали б по яйцу!»

Дети громко засмеялись, а Валентина Семеновна побагровела от стыда. «Так ей и надо! – подумал Митя, довольно улыбаясь. – Пусть это будет моей маленькой местью за вчерашнее явление в ночной сорочке».

Слегка голодные, но очень веселые все отправились в Дом пионеров. Начался концерт. Артисты выходили на сцену прямо из зала. Атмосфера была теплая, почти домашняя. Трое 14-летних ребят из Углегорска зажгли публику, исполнив на гитарах Hotel California и бессмертный битловский Yesterday. Флейтисты Саша и Рома сыграли песню из кинофильма «Игрушка». Им аккомпанировала на рояле их наставница. Группа брейк-дансеров из Томари взорвала зал танцем под популярную песню MC Хаммера You Can’t Touch This.

Митя с ужасом ждал своего выхода на сцену. Почему все играют то, что нравится им, а он должен играть дурацкий менуэт, написанный сто лет назад?

В зале погас свет. Все замерли в ожидании. Луч прожектора осветил сидящую на сцене фигуру. Это была та самая Маша из Макарова.

– Костян, тебе, может быть, на последнем ряду уединиться? Чтобы никто не мешал? – съязвила Света.

– Да ну тебя, – отмахнулся Костя, жадно пожирающий глазами танцовщицу.

Началась песня из кинофильма «Телохранитель» I will always love you. Митя затаил дыхание. Маша начала плавно двигаться по сцене, сопровождаемая прожектором. Она демонстрировала потрясающие грацию и пластику. Темная водолазка и трико плотно облегали ее фигуру. Волосы были спрятаны.

– Богиня! – восторженно, не очень громко, так что слышал только Митя и сидевшая рядом Нина, комментировал Костик выступление Марии. – Просто чудо! И почему я не догадался купить перед концертом цветы…

После Маши на сцену вышли три пары детей, которые все время кружили вокруг Маши. На них были яркие танцевальные костюмы. Они исполнили попурри, составленное из латиноамериканских танцев. Завершился их номер Ламбадой. Наступила очередь Мити выходить на сцену. От волнения у него пересохло в горле. Руки и ноги плохо слушались. Он вышел на сцену, вынес на середину стул, сел, взял в руки гитару, провел по струнам, немного подстроил инструмент. Яркий свет бил ему прямо в лицо. Это было даже хорошо. Он расфокусировал зрение, чтобы не видеть лиц. Сердце бешено колотилось. «Никогда бы не подумал, что оказаться на сцене настолько тяжело», – думал Митя. Из-за кулис вышла Маша, она, стараясь быть незаметной спустилась со сцены, чтобы занять свое место в первом ряду, прямо напротив Мити. Зал встретил ее аплодисментами. «И сейчас я возьму и начну играть свой дурацкий менуэт?», – подумал Митя. В следующую секунду он решился на отчаянный и безрассудный поступок.

– Здравствуйте, друзья! – Начал он, подняв микрофон от гитары ближе к подбородку. – Меня зовут Дмитрий Зыков. Я живу в городе Корсакове. Если кто-то не знает, это южные морские ворота нашей Сахалинской области. Я очень люблю свой город и сейчас я спою вам песню о нем. Эту песню я написал сам.

Митя представил себе удивленные, наполненные ужасом глаза Валентины Семеновны. Он заиграл и запел:

Есть на карте серенький кружочек

Ничем не примечателен на вид.

Там морские волны камень точат.

Там берега закованы в гранит

Маяки лучами осторожно

Обнажают контуры земли.

Чайки стонут на море тревожно

У причалов дремлют корабли.

Припев:

Карты обманщицы! Вы им не верьте,

Будто бы город наш серый.

Вы приезжайте и сами проверьте!

Пройдитесь по паркам и скверам.

Вслушайтесь в пение птиц поднебесных.

Полною грудью вдохните

Прижмитесь всем телом к скалам отвесным

В небе бездонном не утоните

Лето уходит, приходит зима.

Город становится белым.

Снежные шапки примерив,

Дома с вьюгой встречаются смело.

Там за этим маленьким кружочком

Бьются хором тысячи сердец.

Кто-то новый в мир приходит ночью

Кто-то днем находит свой конец.

Припев:

Когда Митя закончил петь, зал аплодировал. Митя переживал целую гамму противоречивых чувств. Он был счастлив, что решился и заявил на публике о том, что он талантлив и достоин признания. В то же время, он сгорал от стыда, как будто бы вышел на публику голым. И это отчасти было так, ведь он обнажил свои чувства – свою нежную любовь к городу, в котором помимо буйной зелени, красоты природы, свежего морского воздуха были серые обшарпанные хрущобы, пыльные разухабистые дороги, коптящие небо кочегарки… Столь откровенная нежность, выраженная в поэтической форме может вызвать не только признание публики, но и насмешки.

– А ты, оказывается, сам поэт, да еще какой! – выразил свой восторг Костя, когда Митя вернулся в зрительный зал. – Держи «краба»! Ты вырос в моих глазах.

– Да, Митяй, мы тебя явно недооценили, – шепнула Света, пожимая руку. – Желаю тебе поскорее найти свою музу.

После Мити на сцену вышел корсаковский танцевальный коллектив «Улыбка» с зажигательным эстрадным танцем. Затем наступил черед невельского ансамбля. Костя со Светой в лицах разыграли сюжет песни «Ты ж мене пидманула» а Нина с Катей подхватывали припев, притопывали, прихлопывали и подзадоривали публику. Затем они очень красиво и лирично исполнили песню «Миленький ты мой, возьми меня с собой».

Но для Мити весь этот концерт был как будто в тумане. Он погрузился в свои чувства, переживал свой дебют. Как бы он хотел, чтобы в этом зале был Андрюха Таран. Ведь он с самого начала верил в успех митиного таланта. Мама тоже, наверное, порадовалась бы за сына, хотя к Митиному увлечению музыкой она с самого начала относилась скептически, как и к любым другим стремлениям сына. Каждый раз, когда Митя брался за какое-то дело, будь то музыка, писательство, живопись или каратэ, мама заранее предупреждала сына, что толку из него не выйдет. Она переживала, что сын потратит много времени и сил на достижение цели и разочаруется, потерпев неудачу. Уж лучше он с самого начала смирится с тем, что из него ничего хорошего не получится. Чтобы не слышать от мамы скептических прогнозов в адрес своих песен, Митя никогда ей даже не говорил о своем сочинительстве. Интересно, что сказала бы Ленка? Сестра тоже никогда не верила в таланты своего брата, но если в маминых речах о том, что из него ничего получится, звучала жалость к сыну-неудачнику, сестра вторила ей с открытой издевкой. Как бы он хотел, чтобы Ленка сейчас была в этом зале и видела, как ему аплодируют.

Когда концерт закончился, к Мите подбежала исполненная чувств Валентина Семеновна. Он готовился к самому худшему, но к его удивлению, реакция была прямо противоположной.

– Вот так сюрприз ты мне устроил! Почему ты до сих пор скрывал, что пишешь песни? Мы бы хоть с тобой отрепетировали. Мелодию можно было бы сделать поинтереснее… – тараторила наставница.

После обеда всем фестивалем отправились в краеведческий музей. Митя бывал в нем много раз, наизусть знал все постоянные экспозиции, но каждый раз посещение музея было для него праздником. Переступая через ограду музейного комплекса, он забывал обо всем на свете и мысленно перемещался во времени. Он представлял, как по этому саду семенили на своих высоченных деревянных башмаках скромные японские женщины в кимоно и важно прохаживались самураи с огромными мечами. Быть может, тут бывал сам японский император, и вот этот самый камень под ногами помнит его голос. Он представил, как японская женщина с нарисованным лицом складывает руки и низко кланяется, произнося тоненьким трепещущим голосом: «Кончиуа, самурай-сан! О гэнки дэскА, мой великий господин!» А самурай, выпятив свою грудь, как бойцовый пес, которого потрепали за ухом, довольно гавкает в ответ: «Хай! Хай! Ватащи-ва самурай-сан!». Но тут же в митину фантазию заползает червячок сомнения. А в чем они ходили зимой? Ведь на Сахалине зима не то что у них там в Токио. И вот уже следующая гейша идет по сугробам в валенках, замотанная в оренбургский пуховый платок, а самурай важно вышагивает навстречу в валенках, овечьем тулупе и шапке-ушанке на голове. А из кармана тулупа непременно должна торчать бутылка сакэ…